В канун Дня Победы ветеран органов внутренних дел, труженица тыла Анна Иосифовна Цымбал побывала в детском доме г.Биробиджана. В гости к мальчишкам и девчонкам Анна Иосифовна пришла, чтобы поделиться воспоминаниями о годах военного лихолетья, когда она была чуть старше, чем ребята.
«В городок Карловка Полтавской области, где жила моя семья, в 1941 году вошли немецкие войска, - рассказала Анна Цымбал, в девичестве Кулик. - Отступавшие красноармейцы оказывали яростное сопротивление: один из боев разгорелся прямо во дворе Аниного дома. Семья пережидала стрельбу в глубоком погребе, а когда все затихло и люди выбрались наверх, во дворе нашли тела шестерых наших солдат. Когда стемнело, перенесли их в конец огорода, где и похоронили. Документы, обнаруженные в гимнастерках, отец-инвалид спрятал в соседнем лесочке – в ноябре 43-го он отдал их командиру нашей части, выбившей немцев из Карловки. В том бою нескольких бойцов немцы взяли в плен, а один молоденький солдатик сумел спрятаться на чердаке сарая, где Кулики держали скотину. Там он пересидел несколько дней, потом отец подобрал для него гражданскую одежду. Спрятав в сарае документы, паренек ушел, пообещав вернуться. Но не вернулся…
Фронт покатился на Восток. В доме Кулик поселился немецкий офицер, а семья из шести человек (родители и четверо детей) ютилась на тесной кухне. Оккупанты вели себя по-хозяйски: грабили дома, убивали птицу и скотину. Старшие Анины сестры старались не выходить из дома, чтобы не попасться на глаза немецким солдатам. Но не убереглась старшая сестра Марфуша – девушку угнали в Германию. На ее долю выпало немало несчастий – сначала она работала на немецком военном заводе, потом из-за диверсии всю смену отправили в концлагерь. Во время наступления советских войск в 45-ом лагерное начальство отравило пленников. Выжили немногие – и в том числе Марфа. Домой она вернулась, похожей на тень, но и это было счастьем, большая часть угнанной в Германию молодежи сгинула в чужой земле.
Сама Анна Иосифовна из-за своего неугомонного характера не раз подвергалась опасности. Однажды, еще в начале оккупации, девочка притащила домой целый ворох листовок, разбросанных с советских самолетов с призывом к населению не отчаиваться, верить в победу. Когда немецкий офицер, живший в доме, ушел, Аня с помощью мучного клейстера обклеила все стены в большой комнате этими листовками.
- Уже и не помню, почему пришла мне в голову эта идея, - смеется Анна Иосифовна, с которой мы сидим у нее дома, в светлой уютной кухне. – Почему-то не пугали меня возможные последствия, очень уж хотелось насолить немцу, доказать ему, что мы не смирились. Когда постоялец вернулся, он был в ярости, начал срывать мои «обои». Мама, поняв, чем это может закончиться, тут же выпроводила меня к бабушке, которая жила там же, в Карловке. У нее я и отсиделась, пока не остыл гнев немца.
Все взрослое население, молодежь и детей постарше немцы заставляли работать на полях, но Аня принципиально не выполняла распоряжения властей. Работы хватало дома – нужно было нянчиться с маленькой сестрой, кроме того, семья держала огромный огород, за счет которого и жили круглый год. А еще нужно было ухаживать за скотиной. Немцы разрешили жителям держать коров, но забирали часть молока.
Совсем по -другому стали они вести себя осенью 43-го, когда Красная Армия подошла к Харькову. Фашисты уничтожали собранный урожай, жгли зерно, заготовленное сено. Как и два года назад, люди прятали рожь, пшеницу, закапывали в ямы картофель. Когда фронт докатился до Карловки, местные жители вновь попрятались кто куда. Кулики вырыли за огородом глубокий окоп, там и прятались вместе с соседями. И хотя ситуация была похожа с тем, что происходило в городке осенью 41-го, но настроение у людей было иным, полным радостного ожидания.
Ранним утром Аня не выдержала неизвестности, выбралась из ямы, пошла на дорогу. Было очень тихо. И вдруг послышался стук копыт и из-за поворота выехали несколько всадников – наши, с красными звездами на пилотках!
- Я закричала на всю улицу: «Наши!», - вспоминает Анна Иосифовна. – Бегу и кричу! На мой крик стали выходить из укрытий люди. Радости-то сколько было! Городок ожил, зашумел. Мы были так счастливы, что хотелось хоть как-то отблагодарить за это счастье солдат. Стали угощать их тем, что было. Одни яблоки несут, другие – ржаные лепешки. Я совала кувшины с молоком в чьи-то руки и кричала: «Пейте, родненькие!».
